Приглядевшись, она заметила, что по синей равнине ниже облаков разбросаны какие-то цветные пятнышки. «Да ведь это море! — опять догадалась Джил. — А пятнышки — острова». Так оно и было. И может быть, в ней взыграла бы зависть, знай она, что Бяка побывал на некоторых из этих островов, а другие видел с палубы корабля; но она этого не знала. Чуть позже девочка начала различать на синей глади морщины и рябь, которые на самом деле, окажись она внизу, предстали бы огромными океанскими волнами. А на горизонте, на границе моря и неба, появилась темная полоска, которая росла и ширилась прямо на глазах. Только теперь Джил ощутила, с какой невероятной скоростью она сама перемещается. И еще поняла, что полоса эта — земля.

Вдруг слева (стало быть, ветер дул южный) появилось большущее белое облако; оно стремительно приближалось. Не успела Джил оглянуться, как окунулась в его холодное, влажное, туманное нутро. У нее перехватило дыхание, но мгновение спустя в глаза вновь ударил яркий солнечный свет. Только одежда успела напитаться влагой — и спортивная куртка, и свитер, и шорты, и чулки, и даже ботинки на толстой подошве (ведь в Англии была осень). Вынырнув из тумана, Джил оказалась уже под облаками, и тут ее испугало то, что, по-моему, не должно было стать для нее неожиданностью. Ее испугал шум. До сих пор она пребывала в полной тишине. А теперь ей в уши ударил гул катящихся волн и крик чаек. И еще — повеяло соленым запахом моря. И ей почудилось, что летит она быстрее прежнего. Она едва успевала заметить, как с грохотом сталкиваются две волны, выбрасывая вверх пенный гребень, и тут же они исчезали далеко позади. Земля быстро приближалась. Джил различала на закате далекие горы, а другие, близкие, громоздились по левую руку. Она видела заливы и полуострова, леса и поля, и песчаный морской берег. Шум прибоя становился все громче, заглушая прочие звуки.

И вот она уже летит прямо к суше. Точнее, к речному устью. Летит низко, чуть не касаясь ногами воды. Мысок ботинка чиркнул по гребню прибоя, и пенные брызги окатили девочку по пояс. Теряя скорость, Джил скользила к левому берегу реки. Она едва успела разглядеть глянцевито-зеленую лужайку, корабль, расцвеченный всеми цветами радуги, похожий на огромный драгоценный камень, башни и зубчатые стены, знамена, развевающиеся на ветру, толпу народа в нарядных одеждах, латы, оружие, золото. Звучала музыка. Все промелькнуло перед ней в мгновение ока. Потом Джил ощутила под ногами твердую землю — приземлилась она под купой деревьев на речном берегу в нескольких шагах от Бяки.

Увидев его, Джил первым делом подумала: «Ой, какой же он чумазый!» А потом: «И сама я хороша — вся мокрая!»

Глава 3

Король

уходит в плавание

Юстейс казался совсем замарашкой (да и Джил была не краше — поглядела бы на себя со стороны!) просто потому, что вокруг них все сияло. Лучше уж я сразу опишу, что и как там было.

В прогал между вершинами далеких гор, тех самых, которые Джил заметила, подлетая к земле, опускалось солнце, и закатные лучи озаряли широкую приречную луговину. На дальнем ее краю возвышался многобашенный замок; шпили и флюгера его сверкали в солнечном свете, — ничего прекраснее Джил в своей жизни не видела. А на реке, у беломраморной пристани, стоял корабль — большой, весь золотой и пурпурный, с высоким носом и высокой кормой, с длинным вымпелом на мачте, со множеством флагов на палубе и щитами, серебристо блистающими вдоль бортов. У сходней, ведущих на палубу, стоял древний старец. Под роскошной алой мантией сверкала серебряная кольчуга. Тонкий золотой обод охватывал чело. Белоснежная борода струилась почти до пояса. Старец держался прямо, стоял, возложив руку на плечо богато одетого господина, который, надо думать, был помладше. Однако при ближайшем рассмотрении он оказался таким древним и немощным, что дунь на него ветерок — и улетит; глаза же его были полны слез.

Король стоял лицом к провожающим — видимо, собрался произнести прощальное слово, — а прямо перед ним в маленькой повозке, запряженной маленьким осликом, чуть побольше крупной собаки, сидел толстый маленький человечек в платье, роскошью не уступающем королевскому. То был гном. Восседая среди множества подушек, он из-за тучности своей походил на бесформенный тючок меха, шелка и бархата. И был он столь же стар, как и король, однако обладал большим запасом бодрости и веселья, и взгляд у него был проницательный. Обнаженная лысая голова гнома под обилась огромному бильярдному шару, на котором играли блики закатного света. Позади же него полукругом толпились те, кого Джил сразу нарекла «приближенными». На их одежды и парадные доспехи тоже стоило посмотреть — все вместе они походили на цветочную клумбу. Однако не на одежды таращилась Джил, раскрыв рот от удивления, — ее поразили сами, с позволения сказать, люди. Потому что среди них едва ли один из пяти мог быть признан человеком. Остальные же — существа, каких в нашем мире не бывает. Среди них были фавны, сатиры, кентавры — этих Джил узнала, поскольку видела на картинках, — и еще гномы. Кроме того, она узнала многих животных — медведей, барсуков, кротов, леопардов, мышей и некоторых птиц. Однако даже знакомые животные весьма отличались от тех, что обитают в Англии. Некоторые превосходили своих английских собратьев размерами — к примеру, мыши ходили на задних лапах, а ростом были с большую собаку. Однако по-настоящему поражало другое. На всех мордах — лучше сказать, лицах — было написано, что животные умеют мыслить и говорить не хуже нашего.

«Вот это да! — воскликнула про себя Джил. — Значит, такое все же бывает! — И тут же добавила: — Интересно, а вот эти добрые или злые?» — потому что заметила в толпе двух-трех великанов и каких-то совсем неведомых тварей.

И в тот же миг ей вспомнился Эслан и его поручение. За последние полчаса она ни разу не вспомнила о нем.

— Бяка! — Джил схватила Юстейса за руку. — Бяка, ну же! Ты никого здесь не знаешь?

— А, это опять ты? — Оглянувшись, Юстейс скривился (и согласитесь, он имел на это некоторое право). — Ну и чего тебе? Не мешай, я хочу послушать.

— Не валяй дурака, — прошептала Джил, — Нельзя терять ни секунды. Ты не видишь здесь какого-нибудь старого друга? Ты обязательно должен заговорить с ним. Немедленно.

— Что за чушь?

— Это Эслан… ну, тот самый Лев… он велел сказать, что ты должен… — тараторила Джил в отчаянии. — Я видела его.

— Ты видела его? Что он сказал?

— Он сказал, что первый человек, которого ты увидишь в Нарнии, будет твой старый друг, и ты должен подойти и заговорить с ним. Немедленно.

— Да никого я здесь не знаю! Я даже не уверен, что это Нарния.

— Ты же вроде говорил, что бывал здесь, — насторожилась Джил.

— Ты не так меня поняла.

— Ничего себе! Ты же сам сказал…

— Да заткнись ты, черт возьми! Дай послушать, о чем они там толкуют.

Король что-то говорил гному, но ничего не было слышно. И насколько Джил могла разглядеть, гном в ответ только молча кивал головой. Потом король обратился ко всем. Однако голос у него был такой слабый, такой надтреснутый, что Джил опять мало что разобрала, тем более что речь велась о странах и народах, вовсе ей неизвестных. Закончив речь, король наклонился и расцеловал гнома в обе щеки, затем выпрямился, поднял правую руку, будто благословляя остающихся, и медленно неверными шагами поднялся на борт. Придворные, по-видимому, искренне опечалились. В толпе забелели носовые платки, послышались рыдания. Сходни убрали, на корме запели трубы, и корабль отчалил. (Его потащила на буксире гребная шлюпка, однако этого Джил не видела.)

— Ну… — начал было Юстейс, но не успел продолжить: что-то большое и белое («воздушный змей», — мелькнуло в голове у Джил) скользнуло по воздуху и приземлилось у их ног. То был белый филин, размером с рослого гнома.

Филин похлопал глазами, близоруко оглядел ребят, склонив голову набок и произнес мягким, но звучным голосом:

— Ух-угу! Ух-угу! Приветствую вас на нашем лугу! Угх, позвольте узнать, как вас звать?