— Наконец-то! — воскликнул он. — Наконец-то эта глупая курица, моя сестра, не сможет нам помешать!

Услышать такое от взрослого — кто бы мог представить! Полли судорожно сглотнула; не сговариваясь, они с Дигори попятились к дверце, сквозь которую проникли в кабинет профессора. Но дядя Эндрю оказался проворнее. В два шага он пересек комнату, захлопнул дверцу и встал перед ней, а потом жадно потер руки… Пальцы у него были длинные и тонкие, как у пианиста.

— Очень рад вас видеть, — продолжал он, — Двух детишек мне и надобно.

— Мистер Кеттерли, мне пора обедать, — выдавила Полли. — Отпустите нас, пожалуйста.

— Подожди немного, милочка, — ответил профессор. — Такую возможность грех упускать. Все сходится как нельзя лучше! Видите ли, ребятки, я провожу эксперимент. Сначала я пробовал на морских свинках. Вроде бы получилось, но ведь морская свинка ничего не сможет рассказать. Да и вдобавок ей не объяснишь, как вернуться…

— Послушайте, дядя Эндрю, — вмешался набравшийся мужества Дигори, — время обедать, и нас вот-вот начнут искать. Вы должны отпустить нас.

— Должен? — переспросил профессор.

Полли и Дигори переглянулись. Их взгляды означали: «Ужасно, правда? Мы должны перехитрить его».

— Если вы нас отпустите, — вновь подала голос Полли, — мы вернемся после обеда.

— С какой стати мне вам верить? — усмехнулся профессор. Внезапно выражение его лица изменилось. — Что ж, если мам и вправду надо идти, то не смею вас задерживать. И то сказать, что за радость двум ребятишкам болтать со старым пнем вроде меня, — Он страдальчески вздохнул, — Вы и не догадываетесь, как мне порой бывает одиноко! Ну да ладно… Ступайте обедайте. А на прощание примите от меня маленький подарок. Не каждый день в мою мрачную обитель заглядывают маленькие девочки, и уж тем более — столь прелестные юные дамы.

«Если рассудить здраво, — подумалось Полли, — то профессор Кеттерли не такой уж и чокнутый».

— Хочешь колечко, милая? — спросил дядя Эндрю у девочки.

— Конечно, хочу. А какое — зеленое или желтое? Они все такие красивые.

— Увы, не зеленое, — сказал профессор, — К сожалению, зеленое подарить не могу. Зато с удовольствием подарю любое из желтых. Выбирай, какое тебе нравится.

Полли уже не вспоминала о страхе, старый джентльмен был с нею так ласков, да и сами колечки словно притягивали к себе… Она подошла к столу.

— Вот забавно! — воскликнула она. — А тут гудит громче. Будто это колечки жужжат.

— Экая ты фантазерка, милочка! — засмеялся дядя Эндрю. И вдруг Дигори заметил, что профессор глядит на девочку с нетерпеливым ожиданием.

— Полли! — крикнул он. — Не смей! Не трогай кольцо!

Слишком поздно!.. Пальчик Полли коснулся одного из желтых колец. И в тот лее самый миг Полли исчезла. Ни тебе вспышки, ни хлопка — пропала и все, будто ее никогда в кабинете и не было. Дигори остался наедине со своим дядей.

Глава 2

Дигори и его дядя

Все произошло так быстро и было настолько невероятно — даже в кошмарных снах Дигори не видел ничего подобного, — что мальчик вскрикнул от неожиданности. В следующее мгновение рука дяди Эндрю зажала ему рот.

— Тихо! — прошипел дядя, — Еще не хватало, чтобы услышала твоя матушка! Ты ведь знаешь, что может случиться. Знаешь?

Потом, много дней спустя, Дигори признался, что угроза дяди повергла его в ужас. Разумеется, он мгновенно замолчал.

— Так-то лучше, — хмыкнул профессор. — Впрочем, я тебя понимаю. Когда человек исчезает на твоих глазах, трудно с собой совладать. Да что там говорить, даже когда исчезает морская свинка…

Дигори осенило.

— Вот почему вы кричали вчера вечером!

— Ты слышал? Надеюсь, тебе не взбрело в голову шпионить за мной?

— Еще чего! — негодующе воскликнул Дигори. — А куда девалась Полли?

— Поздравь меня, мой мальчик, — торжественно изрек дядя Эндрю, потирая руки. — Эксперимент удался! Девчонка пропала — фьюить! — сгинула из нашего мира.

— Что вы с ней сделали?

— Отправил в… в другое место.

— Чего-чего? — переспросил Дигори.

Дядя Эндрю опустился в кресло.

— Пожалуй, я расскажу тебе все, что знаю. Ты слыхал о старой миссис Лифей?

— Это которая прабабушка? — уточнил мальчик.

— Не прабабушка, — возразил дядя Эндрю. — Моя крестная. Вон ее портрет на стене.

Дигори повернулся и уставился на выцветшую от времени фотографию пожилой женщины в шляпке. Ему вдруг вспомнилось, что похожий снимок он видел и у себя дома, когда копался в ящиках комода. Он тогда спросил у мамы, кто это, а мама толком не ответила, словно не хотела говорить об этой женщине. Да уж, лицо-то, откровенно говоря, не слишком приятное — хотя со старыми фотографиями легко и ошибиться.

— С ней случилось что-то плохое, да?

Дядя Эндрю снова хмыкнул.

— Можно, конечно, сказать и так — кому как больше нравится. Ну да, под старость она сделалась… гм… странноватой, творила всякие глупости. Потому ее, собственно, и упрятали.

— Упрятали? В сумасшедший дом?

— Вовсе нет! — возмутился профессор. — Придет же такое в голову! Ее посадили в тюрьму.

— Ой! А что она отмочила?

— Бедная женщина, — вздохнул дядя Эндрю. — Бедная старая миссис Лифей! Такая добрая — и такая глупая! Чего она только не вытворяла! Но тебе этого знать не обязательно.

— Послушайте, дядя Эндрю, я же вас спросил о Полли, а вы мне про свою миссис Лифей…

— Всему свое время, мой мальчик, — отозвался профессор. — Перед самой ее смертью миссис Лифей выпустили из тюрьмы. Видеть она никого не желала — ну, почти никого, не считая немногих избранных, среди которых был и твой покорный слуга. Позволю себе заметить, что она никогда не считала меня заурядным невежественным типом. У нас с ней были общие интересы, общие увлечения… Так вот, за день или два до своей смерти она велела мне открыть потайной ящик в бюро и достать оттуда маленькую шкатулку. Знаешь, как только я взял эту шкатулку в руки, мои ладони зачесались, и я понял — передо мной величайшая загадка. Миссис Лифей заставила меня поклясться: когда ее похоронят, я должен был, не открывая, сжечь шкатулку и произнести при этом пару-тройку загадочных фраз. Клятвы я не сдержал…

— Фигово, — осуждающе проговорил Дигори.

— Фигово? — озадаченно повторил дядя Эндрю. — А, понимаю. Маленьким мальчикам негоже нарушать слово, да? Совершенно верно, целиком и полностью согласен. Хорошо, что тебя научили выполнять свои обещания. Но видишь ли — этакого рода правила распространяются на маленьких мальчиков, на слуг, на женщин и на обычных людей, а к искателям истины, великим мыслителям и мудрецам они неприменимы. Постарайся усвоить раз и навсегда, Дигори: люди, обладающие, подобно мне, скрытой мудростью, свободны от общепринятых правил — и лишены, к несчастью, удовольствий, доступных всем прочим. Увы, мой мальчик, нам суждено провести жизнь в гордом одиночестве.

Профессор горестно вздохнул. Вид у него был столь возвышенный и таинственный, что Дигори на какой-то миг поверил в искренность дяди. Но потом мальчик вспомнил, как профессор смотрел на Полли, тянущую руку к кольцу, и ему сразу стало ясно, что скрывается за пышными дядиными фразами.

«Иначе говоря, — «перевел» Дигори про себя, — он уверен, что может делать все, что ему приспичит».

— Естественно, — продолжал дядя Эндрю, — я долго не осмеливался открыть шкатулку. Моя крестная была поистине невероятной женщиной, а посему в шкатулке вполне могло оказаться что-нибудь на редкость опасное. Между прочим, в жилах миссис Лифей текла кровь Чудесного Народа — теперь таких людей и не сыскать. (Она мне говорила, что кроме нее есть еще двое — герцогиня и жена углежога.) Так что, Дигори, ты разговариваешь с человеком, у которого на самом деле была крестная-волшебница. А ты небось думал, что твой дядя обыкновенный профессор, а? Будет о чем рассказать внукам, мой мальчик, правда?

— А что насчет Полли? — напомнил Дигори, исподтишка скорчив гримасу: почему-то ему подумалось, что миссис Лифей была злой волшебницей.